finding pro&contra
Название:"Три на «П»"
Автор: [Victory] a.k.a. ImaginaryUnit
Фандом: Fringe
Персонажи/пейринг: Питер/АльтОливия
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет
Спойлеры: третий сезон, 3x04 и 3x08
читать дальше…
В наручники тебя, и на железный стол….
И 220 вольт…
И 220 вольт при мысли о тебе… (с) Мара
…
Её короткая история началась со слова «подмена».
Для могущественной руки игрока – не сложнее рокировки фигур на доске. Для неё – чуть более изощрённая задача. Ибо изменить положение в системе клеток-координат не то же самое, что жить чужой жизнью.
Как сделать это, не впуская эту жизнь в себя? С чужой одеждой, под кожу, в мысли, в вены. С прикосновением головы к чужой подушке, с прикосновением к чужим губам.
Она долго и упорно сопротивлялась, пыталась жить, не притрагиваясь к не своему «я», которым веяло от любой вещи. Мысленно надевала на руки резиновые перчатки - как у Уолтера, в лаборатории. Такие стерильно-белые, что на них даже кровь кажется ярче.
…
Зажмурить глаза, видеть пустоту. Чёрную, пронизывающую, глубокую. Как будто это в зеркале видится отражение того, что творится в её голове, в её душе. Надрежьте скальпелем - проверьте, а вдруг вместо алого пустота или серебро ртути? Или же кто-то закрасил чёрным все зеркала, чтобы не смотреться в них и не видеть чужих глаз.
Они тоже были как люди, казалось, что чувствовали и по-настоящему умели любить. Но и там, и здесь их считали машинами, железками.
«Такие слова, как честность, самоуважение, - они преследуют тебя. Они рисуют ту невидимую черту, которую ты не сможешь пересечь. Это и приведёт к твоему провалу».
Ньютон ошибся, она смогла. Только теперь ей не хочется открывать глаз, а хочется не проснуться утром, чтобы не встретиться взглядом с тем, чьё тёплое дыхание она чувствует в сантиметрах от себя. И она не знает, сколь многое её отличает теперь от бездушной машинки.
…
Его улыбка, такая знакомая, привычная. Духи, которые любила «всю жизнь», то есть два месяца. Кофе, который обязательно должен быть без сахара, потому что она пьёт только такой… Миссия? Нет, жизнь, просто жизнь.
И когда она слышит непонятную фразу на греческом, без секунды сомнения переспрашивает «А что это значит?». Оборачивается, и видит, - это длится долю секунды, - как что-то дрогнуло, как изменилось его выражение лица. Затем он спокойно отвечает, улыбается, и она делает вид, что уходит обратно спать.
Дойдя до спальни, вытаскивает табельный пистолет. Прикосновение холодного металла отрезвляет ото сна. Провал, только что случился провал. Глупо. И, тем не менее, ничто не помешает ей выполнить то, для чего она здесь.
Короткий диалог.
- Я понимаю, что у тебя много вопросов. Но и ты должен понять, что я не могу ответить тебе на них.
- И это говорит женщина, которая стоит передо мной в пижаме и только что спала со мной в одной кровати. Могу предположить, где находится та черта, за которую ты можешь зайти, чтобы не отвечать на мои вопросы.
Больно, как удар наотмашь. И на мгновение кажется, что пистолет, который она держит на вытянутой руке, становится тяжелее. Нет сил удержать, и теперь прицел на уровне его сердца. Она смотрит в эти карие глаза, в которых усмешка. Над ней. Над бездушной шлюхой. Которая всего то борется за свой мир. Нет, она не убьёт его, если он выслушает и сделает всё правильно. Пяти кубиков парализатора будет достаточно.
Игла быстро входит в мягкую кожу, он порывисто вынимает острие, и на сгибе локтя выступает алая капля.
Питер продолжает смотреть ей в глаза, не разрывая контакта, словно пытаясь прочитать её мысли даже когда его сознание превращается в туманную пелену.
Она кладёт пистолет на стол. Медленно. Хотя, на самом деле, ей хотелось бы просто бросить его, чтобы только не ощущать этого томительного напряжения трепещущей смерти в пальцах. Подходит ближе, нащупывает сонную артерию на шее Питера.
И в бесконечную секунду она слышит только удары своего сердца и синхронно, под своими пальцами, его пробегающий пульс. Он замедляется, постепенно становится реже, и их ритмы расходятся. Только, кажется, это не действие той дряни, что он себе вколол, а просто её сердце начинает выдавать сто двадцать в секунду, до предательских мурашек по коже.
Она судорожно сглатывает и с трудом выговаривает: «Через несколько часов эффект пройдёт».
Дверь чужого дома хлопает за спиной, а в кончиках её пальцев всё так же стучит чужой пульс, точно зараза, инфекция, вирус, который сидит внутри.
…
И всё закончилось чёрным полиэтиленовым мешком с неподатливой молнией.
Она лежала на шахматном полу вокзала, на виске – запёкшаяся кровь. А он стоял над ней, и ему казалось, что в этих стеклянных глазах больше не было той крикливо жестокой улыбки, появившейся за пару минут до того, как он нажал на курок. Пластиковая кукла.
Хотя, подождите, это другая история. Может быть, в одной из тканей множества реальностей… Но здесь она осталась жива, вернулась домой.
Здесь двести двадцать вольт пробегает по коже от прикосновения, и пульс зашкаливает снова - может, это отзвуки последней кружки кофе? А металл наручников обжигает.
- Чтобы со мной не случилось, я хочу , чтобы ты знал… Всё это началось как задание, но затем переросло…
- Во что-то большее, - он завершает фразу. – В это было бы гораздо проще поверить, если бы ты сейчас ни была в наручниках.
И чьи-то руки тянут её за собой, но, до последнего – не терять нить, глаза в глаза. И замыкать цепь, и пропускать через себя ещё одну волну, ещё один удар, сокращение, заставляющее кровь проходить по венам. Пустоты больше нет, она заполнена звуком. Твоим.
Не верьте титрам, занавесу, лживой погасшей рампе, это не конец истории.
…
The End.
…
Автор: [Victory] a.k.a. ImaginaryUnit
Фандом: Fringe
Персонажи/пейринг: Питер/АльтОливия
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет
Спойлеры: третий сезон, 3x04 и 3x08
читать дальше…
В наручники тебя, и на железный стол….
И 220 вольт…
И 220 вольт при мысли о тебе… (с) Мара
…
Её короткая история началась со слова «подмена».
Для могущественной руки игрока – не сложнее рокировки фигур на доске. Для неё – чуть более изощрённая задача. Ибо изменить положение в системе клеток-координат не то же самое, что жить чужой жизнью.
Как сделать это, не впуская эту жизнь в себя? С чужой одеждой, под кожу, в мысли, в вены. С прикосновением головы к чужой подушке, с прикосновением к чужим губам.
Она долго и упорно сопротивлялась, пыталась жить, не притрагиваясь к не своему «я», которым веяло от любой вещи. Мысленно надевала на руки резиновые перчатки - как у Уолтера, в лаборатории. Такие стерильно-белые, что на них даже кровь кажется ярче.
…
Зажмурить глаза, видеть пустоту. Чёрную, пронизывающую, глубокую. Как будто это в зеркале видится отражение того, что творится в её голове, в её душе. Надрежьте скальпелем - проверьте, а вдруг вместо алого пустота или серебро ртути? Или же кто-то закрасил чёрным все зеркала, чтобы не смотреться в них и не видеть чужих глаз.
Они тоже были как люди, казалось, что чувствовали и по-настоящему умели любить. Но и там, и здесь их считали машинами, железками.
«Такие слова, как честность, самоуважение, - они преследуют тебя. Они рисуют ту невидимую черту, которую ты не сможешь пересечь. Это и приведёт к твоему провалу».
Ньютон ошибся, она смогла. Только теперь ей не хочется открывать глаз, а хочется не проснуться утром, чтобы не встретиться взглядом с тем, чьё тёплое дыхание она чувствует в сантиметрах от себя. И она не знает, сколь многое её отличает теперь от бездушной машинки.
…
Его улыбка, такая знакомая, привычная. Духи, которые любила «всю жизнь», то есть два месяца. Кофе, который обязательно должен быть без сахара, потому что она пьёт только такой… Миссия? Нет, жизнь, просто жизнь.
И когда она слышит непонятную фразу на греческом, без секунды сомнения переспрашивает «А что это значит?». Оборачивается, и видит, - это длится долю секунды, - как что-то дрогнуло, как изменилось его выражение лица. Затем он спокойно отвечает, улыбается, и она делает вид, что уходит обратно спать.
Дойдя до спальни, вытаскивает табельный пистолет. Прикосновение холодного металла отрезвляет ото сна. Провал, только что случился провал. Глупо. И, тем не менее, ничто не помешает ей выполнить то, для чего она здесь.
Короткий диалог.
- Я понимаю, что у тебя много вопросов. Но и ты должен понять, что я не могу ответить тебе на них.
- И это говорит женщина, которая стоит передо мной в пижаме и только что спала со мной в одной кровати. Могу предположить, где находится та черта, за которую ты можешь зайти, чтобы не отвечать на мои вопросы.
Больно, как удар наотмашь. И на мгновение кажется, что пистолет, который она держит на вытянутой руке, становится тяжелее. Нет сил удержать, и теперь прицел на уровне его сердца. Она смотрит в эти карие глаза, в которых усмешка. Над ней. Над бездушной шлюхой. Которая всего то борется за свой мир. Нет, она не убьёт его, если он выслушает и сделает всё правильно. Пяти кубиков парализатора будет достаточно.
Игла быстро входит в мягкую кожу, он порывисто вынимает острие, и на сгибе локтя выступает алая капля.
Питер продолжает смотреть ей в глаза, не разрывая контакта, словно пытаясь прочитать её мысли даже когда его сознание превращается в туманную пелену.
Она кладёт пистолет на стол. Медленно. Хотя, на самом деле, ей хотелось бы просто бросить его, чтобы только не ощущать этого томительного напряжения трепещущей смерти в пальцах. Подходит ближе, нащупывает сонную артерию на шее Питера.
И в бесконечную секунду она слышит только удары своего сердца и синхронно, под своими пальцами, его пробегающий пульс. Он замедляется, постепенно становится реже, и их ритмы расходятся. Только, кажется, это не действие той дряни, что он себе вколол, а просто её сердце начинает выдавать сто двадцать в секунду, до предательских мурашек по коже.
Она судорожно сглатывает и с трудом выговаривает: «Через несколько часов эффект пройдёт».
Дверь чужого дома хлопает за спиной, а в кончиках её пальцев всё так же стучит чужой пульс, точно зараза, инфекция, вирус, который сидит внутри.
…
И всё закончилось чёрным полиэтиленовым мешком с неподатливой молнией.
Она лежала на шахматном полу вокзала, на виске – запёкшаяся кровь. А он стоял над ней, и ему казалось, что в этих стеклянных глазах больше не было той крикливо жестокой улыбки, появившейся за пару минут до того, как он нажал на курок. Пластиковая кукла.
Хотя, подождите, это другая история. Может быть, в одной из тканей множества реальностей… Но здесь она осталась жива, вернулась домой.
Здесь двести двадцать вольт пробегает по коже от прикосновения, и пульс зашкаливает снова - может, это отзвуки последней кружки кофе? А металл наручников обжигает.
- Чтобы со мной не случилось, я хочу , чтобы ты знал… Всё это началось как задание, но затем переросло…
- Во что-то большее, - он завершает фразу. – В это было бы гораздо проще поверить, если бы ты сейчас ни была в наручниках.
И чьи-то руки тянут её за собой, но, до последнего – не терять нить, глаза в глаза. И замыкать цепь, и пропускать через себя ещё одну волну, ещё один удар, сокращение, заставляющее кровь проходить по венам. Пустоты больше нет, она заполнена звуком. Твоим.
Не верьте титрам, занавесу, лживой погасшей рампе, это не конец истории.
…
The End.
…