[crossing-the-line]

Название: “A Wolf at The Door” [1443 слова, сиквел к “Awaiting Orders”]
Автор: Victoria(_JiF)
Фэндом: Fringe
Пейринг: Питер/Оливия (вставка Питер/Альт-Оливия в начале)
Рейтинг: PG-13
Warnings: спойлеры к S-3, фику дала начало вот эта промофотка к 3х02
В рамках совместного проекта с  [Игла] "PfPwHIQ"

«Don't look in the mirror at the face you don't recognize.
Help me, call the doctor. Put me inside!
I keep the wolf from the door» (с) Radiohead “A Wolf at the Door”

«Sometimes when I look in the mirror
I'm not sure it's me looking back from the other side» (с) Sonic Syndicate “Break of Day”

…

"Я надеюсь, ты заскочишь ко мне после того, как разберёшься с этим?" - она кивает на папку документов от Бройлса.
"Конечно" - его не надо долго упрашивать. Игривая заискивающая улыбка обещает гораздо больше, чем он мог бы себе представить.

И через пару часов, нажав на кнопку питания ноутбука, он убегает с ключами от машины в руках, не дождавшись, пока медлительный «Виндоус» исчезнет с экрана. На стук с той стороны двери никакой видимой реакции, и только через несколько минут по паркету шлёпают шаги. Дверь открывается, она стоит на пороге с ещё влажными после душа волосам.
Снова блондинка.

Они обмениваются каким-то угловатым "Привет". Она просит его подождать и уходит куда-то в свою комнату, а Питер садится на диван в гостиной. Не успевает он ещё вспомнить разгром, который царил тут в его последнее присутствие, как Оливия возвращается. Только тогда он обращает внимание, что чёрная майка наскоро надета на голое тело.

Она колеблется всего секунду, после чего быстро садиться ему на колени. Её руки ещё влажные, она так близко, что он может ощущать её запах с вкраплениями краски для волос и геля для душа. Но она даже не даёт ему успеть насладиться этим ощущением, изменяя положение: её колени упираются в спинку дивана, руки - в его грудь, она буквально садится на него.

"Я хочу тебя" - горячий шёпот после жадного поцелуя, какого-то голодного, наполненного невообразимым желанием чувств на пределе. Это последние произнесённые слова, перед тем, как они падают в мягкие подушки.

...

В офисе на неё смотрят, как на прокажённую. Её постоянно преследует желание обернуться и зло прокричать очередному сверлящему ей глазами спину. Она точно знает, когда за ней кто-то идёт, по этому противному ощущению. Ещё более отвратительно они пялятся на неё, когда в бюро приходит Питер и они обсуждают дело.

Пару дней назад они вдвоем заехали вечером в бар, это было довольно поздно, и шансы кого-то там увидеть стремились к нулю. Тогда они впервые после её возвращения поцеловались. Так давно она не ощущала себя в безопасности, давно не чувствовала этой терпкой, тающей нежности на губах. Питер обнял её, они мило перешептывались о какой-то ерунде. И надо же было именно в этот момент объявиться Стивенсону.

На следующий день в бюро он нарочито прошёл к кабинету Бройлса мимо её рабочего стола, развернулся к ней на одних мысках туфлей, как будто неожиданно припомнил, что хотел что-то сказать.

-Кстати, как прошёл ваш вечер, агент Данем?
-Отлично.

Стивенсон ядовито ухмыльнулся и, хлопнув по папке, проследовал дальше к начальству.

…

Он делает ей больно. Постоянно, каждым своим взглядом. И даже виноватым, обеспокоенным. Каждой безобидной репликой относительно дела… Своими звонками – километрами магнитной ленты в её автоответчике: «Я волновался… С тобой всё в порядке?».

Конечно, всё в порядке… Замечательно… Пальцы дрожат над кнопкой, красная точка продолжает мигать, и крутятся катушки плёнки. Она смотрит, как они проходят круг за кругом, словно загипнотизированная. Потом наконец-таки злостно вдавливает кнопку с квадратом в панель телефона.

У неё всё хорошо, разве что она боится собственной тени: иногда ей начинает казаться, что та вытягивается синусоидальной струной и отрывается от плоскости пола.

Длинная отросшая чёлка, глаза как будто слишком неестественно-изумрудного оттенка – она не понимает, кто смотрит на неё из зеркала. Уголок губы поднимается в азартной улыбке. Как тогда… «Он был прав. Не знаю, кто ты, но на меня ты не похожа ни капли». Она берёт первое, что попадается под руку, и разбивает зеркало. Хватит, в её доме больше не будет зеркал. И вытянутых теней тоже.

Вырванная вместе с патроном, осиротевшая без абажура лампочка пару раз с треском загорается, свет нерешительно подрагивает на уродливых зазубринах осколков, а затем погасает.

Неожиданно в замочной скважине дважды проворачивается ключ. В прихожей появляется Питер, обегает совершенно растерянными глазами открывшуюся картинку. «Лив, что с тобой? Что произошло?». Она сидит на полу, облокотившись о стенку, как-то неестественно съежившись, словно от холода. И в этот момент его память выдаёт картинку: маленькая девочка, сжавшая кольцом ручек коленки в ссадинах, в единственном светлом пятне на стыке обгоревших стен.

В ответ ему лишь сдерживаемый плач. Она точно так же сидит на корточках, уткнувшись в сложенные крест-накрест руки. Он не видит её лица. Подходит, наклоняется к ней и пытается взять её за руку. «Тише…»

«Не прикасайся ко мне!». Она отдёргивает руку, как от горячего. И в заплаканных глазах читается: «Пожалуйста, я не хочу, я не могу тебя видеть… Уйди».

Он оставит на столике ключи. Ключи от её квартиры, которые дала ему не она. И Питера Бишопа тоже не будет здесь больше.

…

На следующий день она проснулась с раскалывающейся головой и, нарушив утренний обряд физических упражнений, провалялась в кровати лишних полчаса. Когда она раздвинула створки гардероба, ей в глаза опять бросились непривычные спортивные вещи, какие-то водолазки ярких цветов, её кожаная куртка… Приступ неудержимого гнева нахлынул снова, вместе с ним в районе висков что-то ужасно неприятно запульсировало. Оливия сдёрнула с вешалки первую попавшуюся рубашку, накинула её и пошла в прихожую, на ходу застёгивая пуговицы.

По привычке она быстро взглянула на то место, где должно было бы быть зеркало, и даже обрадовалась его отсутствию. Кое-как затянула волосы резинкой и выбежала из дома.

Ни задерживаясь нигде ни на минуту, в бюро сразу направилась к Бройлсу, на ходу сбив кого-то из своих, аккуратно, на вытянутых руках несущего чашку с кофе от автомата.
-Мне необходимо временно уйти в отпуск.

Не дожидаясь, пока Филипп оторвёт глаза от документов, она сразу добавила:

-За свой счёт.

-Два дня, - впрочем, Бройлс даже и не соизволил бросать дела, монотонно ответил ей, ставя какую-то карандашную пометку.

-Боюсь, что мне потребуется больше двух дней.

-Данем, в сложившейся ныне ситуации никак не могу дать больше. Вы же сами прекрасно понимаете, что после перетряски всей этой ситуации с Альтернативной реальностью, мы столкнулись с рядом серьёзных проблем…

Он сделал паузу, чтобы отложить очередной лист в стопку, хотел продолжить свой монолог, но, посмотрев наконец на стоящую перед ним Оливию, ничего не сказал. Красные глаза, неглаженная рубашка, руки, скрещенные на груди… Когда она повторяла свою просьбу, она выдавливала из себя каждое слово с дрожью во всём теле, как будто её сильно знобило.

Десять дней. Филипп дал ей ровно десять дней для того, «чтобы привела себя в порядок». Кажется, это слишком мало, чтобы разобраться в том, кто она.

…

Прошло около полугода, пока она пыталась избавиться от чувства, что её предали. И дело было даже не в том, что она винила Питера, а в том, что она никак не могла осознать, почему всё это произошло именно с ней. Но видеть его она всё равно долгое время просто не могла, по коже пробегали мурашки, когда ей приходилось терпеть его присутствие на расстоянии метра на работе.

Первое время она была везде, в каждой вещи: её запах обитал на подушках в постели, её одежда наполняла шкаф больше, чем наполовину, пометки, сделанные её рукой, то и дело попадались на глаза в бумагах. Изгнать ощущение чужого, изнутри вторгающегося в жизнь, казалось невозможным.

Однажды она нашла в ящике своего рабочего стола фотографию. В такие моменты словно невидимый человек звонко щёлкал пальцами у самого уха. Фотография с вами, которой вы не делали… Они вместе с Питером в обнимку с совершенно счастливыми улыбками.

После смерти Сэма Вайса ей совершенно не к кому было пойти, и не кому было помочь расчертить тонкую грань, помочь отделить себя от приставшего второго «я». И те десять дней, данных Бройлсом, она провела в своей квартире, мешая алкоголь с таблетками и выбираясь на улицу только по ночам бесцельно побродить по пустынным улицам, раскрашенным пёстрой городской иллюминацией. И каждый раз память возвращала её в тот день, когда она бежала по ночному Манхэттену на той стороне, путаясь в полузнакомых очертаниях города.

…

Первое утро вместе было похоже на сказку. Она проснулась в его объятьях, он прошептал что-то ей ну ухо. Шёпот, тепло, щекотно… Нежный поцелуй, и такое сладкое чувство, как будто она тает, растворяется в солнечном свете, пробивающемся сквозь жалюзи, сама превращается в эфемерный луч.

Она встаёт с кровати, завернувшись в одеяло.

-Я приготовлю завтрак, - с лукавой улыбкой заявляет он, потянувшись.
-Ты сомневаешься в моих кулинарных способностях? – бросает она ему в ответ, направляясь в ванную.
-Нет. Просто я знаю, что ты не умеешь готовить, Данем.

Она стоит у зеркала, поправляет волосы и понимает, что не может сдержать улыбку.

Когда она приходит на кухню, по ней уже разливается аромат только что сваренного кофе. Она придвигает к себе чашечку, с густой пышной пенкой. Кофе…

-Что?
-Да нет, ничего. – Она машет головой, не поднимая на него глаз.
-Ты что-то хотела сказать.
-Просто вспомнила… На той стороне кофе был под запретом, - произносит она каким-то сдавленным тоном, и усмехается.

Она отрывает взгляд от края чашки и смотрит ему прямо в глаза.

-Ей ты тоже варил кофе по утрам?

Тишина. Нелепая пауза. Он не может порвать эту тонкую нить, разорвать контакт – глаза в глаза. Она делает это первой.

Чашка звонко ударяется о керамическую плитку пола и разлетается на десятки осколков, которые на долю секунды застывают в вязком наэлектризованном воздухе.

…

TBC.

…